Артем Мичурин - Полведра студёной крови[СИ]

— А кто это у нас там? — верзила будто почувствовал мой взгляд, остановился и, резко обернувшись, пошел обратно.

Я скатился вниз и вжался в холодную бетонную поверхность, отчаянно желая стать маленьким-маленьким и пролезть в спасительную щель между трубой и стеной.

— Не прячься детка. Я знаю, что ты там, — сказали совсем рядом, и тут же мощный удар сотряс трубу.

Мне заложило уши.

— Иди к папочке.

Плечо сжала стальная клешня. В глазах потемнело от боли, и мне пришлось податься вперед. Тут же вторая клешня верзилы ухватила меня за шиворот.

Здравствуй разделочная!

Сюда меня дотащили волоком, как и всех остальных. Тащили за шею, время от времени приудушивая, чем совсем сломили волю к сопротивлению. Я будто выныривал из воды на секунду, хватал ртом воздух и тут же погружался обратно. Слышал, что Святые таким образом, допрашивали пленных. Я бы раскололся после первого же нырка, учитывая мою "любовь" к купанию.

Верзиле не составило никаких проблем растянуть меня на разделочном столе с помощью толстой бечевки. Он сделал круг по комнате. Потом ненадолго замер, уставившись на грязную кафельную стену, покрытую засохшими кровавыми подтёками. Взял в руки тесак и пошел ко мне.

Пиздец!

Холодная сталь легла мне на грудь. Толстый палец, с длинным изуродованным грибком ногтем, прочертил на моем животе две линии.

— Так будет хорошо. Тебе должно понравиться, — произнес верзила.

Он развернулся и пошел к дальнему углу. Тесак остался лежать на моей груди.

— Так, так. Мы чем-то не довольны? — обратился хозяин разделочной к кому-то.

Я повернул голову и увидел, что это был давешний беглец, висящий вниз головой на крюке. Кожа его живота и груди была отделена от мяса и свисала, почти закрывая голову. Бедняга все еще дергался и хрипел. Верзила подошел, взялся за кожу и дернул вниз, сделав так, что голова стала укрыта полностью.

— Ты снова недовольна, моя девочка, а я ведь и жениха тебе нашел. Вот и свадебное платье почти готово.

Беглец не отвечал, и верзила повернулся ко мне.

— Будет отличная пара, — он подошел к моему столу и взял в руки тесак. — Потерпи еще немного, моя девочка, мы с твоим парнем только примерим свадебный костюм, — с этими словами верзила сделал на моем животе два неглубоких, слава Богу, разреза. Засочилась кровь.

— Славно. А вот здесь нужно укоротить, — тесак лег на мою шею.

В этот момент у моей "невесты" отошли газы, и что-то полилось на кафельный пол.

— Фу, как нехорошо! Разве я не учил тебя манерам в приличном обществе? Так ты мне всех гостей распугаешь, — хозяин разделочной обвел взглядом изуродованные трупы, тут и там разбросанные по столам и висящие на крюках, вытер руки о фартук и вышел из комнаты.

Тем временем моя собственная кровь ручейком добежала до моей левой руки. Веревка, обмотанная вокруг запястья, намокла, и я попытался вывернуть свою кисть из петли. Было больно, но у меня получилось. Хотя при этом я, кажется, закричал.

— Уже иду, — раздалось из коридора, и в дверном проеме, подтягивая на ходу штаны, появился верзила.

Он подошел к одной из человеческих тушек с распоротым животом, под которой изрядно натекло, и, вытянув у той из брюха кишку, лихо перехватил ее тесаком. Этот инструмент служил ему и скальпелем, и топором, и ножницами, и перочинным ножом одновременно.

— А вот и галстук. Сейчас примерим, — верзила подошел ко мне и замахнулся. Тесак перерубил бечевку, крепившую руки и ноги к столу.

Бля! Я только освободил левую руку, мог бы попытаться освободить и правую, а там и ноги. Что за непруха?!

Мерцающий цветок факела отражался в пузырящейся на полу луже. Печально и торжественно проследовав через комнату с моим телом на плече, "папаша" подвесил его за ноги на крюк и заново связал мои руки. Отступив на пару шагов, гигант оценивающе смерил меня взглядом и, оставшись судя по всему доволен, снова вышел. Только частый стук сердца, отдающийся в ушах, и возня пирующих внизу крыс разбавляли звенящую тишину. Я согнулся и предпринял слабую попытку развязать свои ноги, но единственное, что мне удалось, зацепиться за крюк бечевкой, стягивающей запястья. В таком положении и застал меня вернувшийся верзила.

— Что сбежать решил?! Не нравится моя девочка?! — пришел он в ярость.

Легко, словно бублик со связки, громила снял меня с крюка, поднес к освежеванному беглецу и принялся тыкать лицом в кровавые ошметки кожи и оголенное мясо.

— Не нравится, не нравится, не нравится?! Тогда пошел отсюда! — он приподнял меня над головой и швырнул в коридор.

Удар о стену на какое-то время погасил и без того еле тлеющее сознание. Когда снова пришел в себя, этой сволочи в комнате напротив уже не было. Попробовал встать. Теперь меня подвела еще и левая нога. Тогда ползком.

Я должен выбраться отсюда. Должен. Для этого нужно притащить к пролому под потолком что-то еще, пока этот ублюдок не вернулся. Он-то, сука, считает, что я никуда отсюда не денусь.

В разделочной ничего подходящего мне не попалось. Разве что железный ящик с какими-то инструментами, но он, зараза, тяжелый. А в тоннеле и этого нет.

Я подполз к ящику и попробовал сдвинуть его с места, приложившись плечом. Получилось, но совсем немного. Такими темпами я буду его двигать очень долго, а верзила может вернуться в любой момент.

А если упереться головой? Так! Дело пошло быстрее. Я вытолкал ящик в тоннель и, боднув его с другой стороны, продолжил свое движение к спасительному пролому. Сейчас доползу, поставлю бочку на ящик, доски на бочку, а потом…

Дзинь, дзинь.

Сука! Да он издевается!

Сжав зубы, я прибавил хода. Ящик гремел, цеплялся за мусор и всеми силами сопротивлялся.

Дзинь, дзинь.

Уже совсем близко.

В какой-то момент моя непосильная ноша уперлась в невидимое препятствие на полу. Я поднажал, она подалась и тут же застряла. Этот ебаный ящик наехал на чугунную канализационную решетку в полу, отчего та встала дыбом.

Ну-ка что там? А там, под решеткой, лаз в водосток. Похоже, фортуна решила, что я уже достаточно пялюсь на её зад, и развернулась вполоборота.

Я, не мешкая, просочился вниз и рухнул, как мешок с дерьмом.

— Где же ты, зайка? Куда ты подевался? — огромные лапы протопали прямо надо мной.

Я пополз. Внутри жестяного короба было очень тесно и практически нечем дышать, но зато безопасно. Может, хотя бы теперь я найду выход?

Мне повезло, что этот водосток оказался не действующим. Не знаю, сколько удалось проползти, прежде чем силы окончательно покинули меня и я отрубился.

Пробуждение было не из приятных. Голова гудит, как после хорошей попойки. Обидно только, что самой попойки не состоялось. Темнота, тишина и узкое пространство по бокам и над головой. Может меня уже похоронили, и нашелся добрый человек, сколотивший мне гроб? Не, это всего лишь водосток, а над головой еще одна решетка. А там голоса. Они-то меня и разбудили.

— Ты точно сделал все, как договаривались? — спросил кто-то, и я готов был поклясться, что это голос Ткача!

Значит, там наверху, за решеткой, обитаемый сектор.

— Да. Подложил прямо под заслонку на водозаборе, — ответил Ткачу голос похожий на бабский.

— Сейчас проверим, — зазвучали удаляющиеся шаги, а потом на некоторое время установилась тишина.

— А ты принес, что обещал? — продолжил писклявый голос, спустя минут пятнадцать, когда шаги вернулись.

— Держи. Как договаривались.

— Тяжелый.

— Тринадцать с лишнем кило. Девятьсот девяносто девятой пробы.

— Да-а-а. Значит, поедем на юг уже завтра?

— Ш-ш-ш, погоди, — после этих слов где-то в глубине сильно бухнуло и сотрясло бетонные своды.

— Но ты же обещал, что взорвешь завтра! А я… грх-х-х, — говорящий словно подавился своими словами.

В ту же секунду о бетон звякнуло что-то металлическое, а за этим послышался звук падения тела. Мне на лицо закапало теплым.

Существует ли предел говна? Когда говно случается, мы расстраиваемся: "Вот говно!". Когда говно усугубляется, мы расстраиваемся сильнее: "Твою ж мать! Сколько можно?!". Когда говно накрывает нас с головой, мы опасливо задумываемся: "Ну, это всё, закончилось?". Когда это не заканчивается, мы ломаемся: "Говно…". Но и это не всё. Есть следующая ступень. Она приходит нежданно, как пожар в разрушенной ураганом живодёрне. И тогда… ты начинаешь наслаждаться говном.

Я старался дотянуться плечом до глаза, чтобы стереть накапавшую сверху кровь, когда услышал позади журчание.

— Нет-нет-нет…

Рефлекторно попытавшись оглянуться, громко треснулся головой о решётку слива.

Но Ткачу было плевать. Не утруждая себя проверкой водостока, он поспешил прочь, лязгнув напоследок подобранным с пола слитком.

Шум воды усиливался, и усиливался быстро.